ТАВРИЧЕСКИЕ ЕПАРХИАЛЬНЫЕ ВЕДОМОСТИ ЗА АПРЕЛЬ 1882 ГОДА О « ПОСЛѢДНИХЪ ДНЕЙ ЖИЗНИ ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕННАГО АРХНѲПИСКОПА ГУРІЯ.»
140-ЛЕТ СО ДНЯ СМЕРТИ СВЯТИТЕЛЯ ГУРИЯ (КАРПОВА). ТАВРИЧЕСКИЕ ЕПАРХИАЛЬНЫЕ ВЕДОМОСТИ ЗА АПРЕЛЬ 1882 ГОДА О « ПОСЛѢДНИХЪ ДНЕЙ ЖИЗНИ ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕННАГО АРХНѲПИСКОПА ГУРІЯ.»
7 марта въ храмовой праздникъ въ церкви муж. дух. училища, послѣ литургіи отслуженной о. ректоромъ семинаріи архим. Арсеніемъ соборнѣ, представители всѣхъ трехъ духовно-учебныхъ заведеній и другіе гости собрались въ квартирѣ г. смотрителя раздѣлить хлѣбъ-соль, Кто-то изъ гостей сказалъ, будто Владыка заболѣлъ. Хотя извѣстіе это и небыло неожиданностію, такъ ‘какъ еще въ пятницу (5 марта) случился съ нимъ болѣзненный припадокъ, не медленно мѣрами болѣзнь по видимому прекратилась и въ субботу (6) Владыка принималъ посѣтителей и занимался дѣлами, но никто не ожидалъ того, что случилось часа черезъ 2—3; праздникъ продолжался хотя и не весьма оживленно, но и безъ особеннаго смущенія. Но… часа въ 3 пополудни явился соборный діаконъ и передалъ ключарю, что Владыка тяжко боленъ и желаетъ немедленно собороваться. Встревоженные такою вѣстію, многіе изъ гостей отправились въ архіерейскій домъ, чтобы узнать истинное положеніе дѣла, а лица духовнаго сана тотъ часъ же явились къ Владыкѣ и дѣйствительно нашли положеніе Его не только серьезнымъ, но и опаснымъ. Всѣ въ домѣ суетились; встрѣченный въ корридорѣ докторъ Бетлингъ на вопросъ мой о состояніи здоровья Владыки, отрывисто и какъ-то нервно отвѣчалъ: «если продолжится такъ, то можетъ ночь не пережить». Очевидно было, что и медики находили положеніе опаснымъ. Вскорѣ прибылъ другой врачь Минятъ; осмотрѣлъ, распросивъ больнаго, прописалъ лекарство и нѣсколько успокоилъ окружающихъ, требуя при этомъ безусловнаго покоя для больнаго. Такъ время протянулось часовъ до пяти. Но отъѣздѣ врачей, Владыка опять выразилъ твердое намѣреніе собороваться. Такъ какъ все уже было приготовлено, то не медленно приступили къ совершенію таинства Елеосвященія, которое совершено было о. ректоромъ семинаріи съ шестью священно-служителями и съ участіемъ всего соборнаго причта. Во время всего священно-дѣйствія Владыка былъ весьма сосредоточенъ, очень часто крестился, а но окончаніи Елеосвященія, благодарилъ каждаго и очень часто повторялъ: «слава Богу». Всѣ были рады, что въ теченіи довольно значительнаго промежутка времени тяжкіе припадки рвоты кровью не повторялись. Такъ болѣзнь тянулась съ перемѣнами то къ лучшему, то къ худшему до субботы. Въ субботу 13 ч., отправляясь ко всенощной въ соборъ въ 5 часовъ вечера, я зашелъ въ архіерейскій домъ. Вскорѣ по моемъ прибытіи Владыка велѣлъ послать за мной. Такъ какъ а былъ здѣсь, то и не замедлилъ явиться. ослѣ обычнаго «здравствуйте отче» Владыка сказалъ «какъ вы скоро пришли; а я слышалъ благовѣстъ и думалъ, что вы служите въ соборѣ всенощную»; на мой отвѣтъ, что служитъ Каѳедральный протоіерей, а я быль здѣсь, Владыка сказалъ: «а, спасибо; садитеська». При этомъ очевидно было, что Владыка ясно и отчетливо различалъ всѣ обстоятельства и предметы и мнѣ казалось, что онъ находился въ это время въ такомъ состояніи, въ какомъ я привыкъ видѣть Его, когда онъ быиалъ въ хорошемъ расположеніи духа. Когда я сѣлъ подлѣ кровати, Владыка спросилъ меня «какого числа соборовали меня?» На мой отвѣтъ—7 марта, Владыка переспросилъ: «такъ-ли?» Послѣ подтвержденія словъ своихъ ссылкою на училиіщный праздникъ, бывшій 7 марта, откуда всѣ мы прибыли для совершенія таинства, Владыка сказалъ: «да дѣйствительно 7 числа», и затѣмъ совершенно спокойно и отчетливо продолжалъ: «на слѣдующей недѣлѣ я умру; когда окончили Елеосвящеиіе, всѣ разошлись, и я остался на нѣсколько минутъ одинъ, тотчасъ мимо постели моей прошелъ (при этомъ Владыка показалъ рукою въ какомъ именно направленіи) какой то никогда невиданный мною старикъ и сказалъ мнѣ:-тебѣ дано сроку двѣ недѣли; на слѣдующей недѣлѣ тебя возьмутъ отсюда – и затѣмъ изчезъ. Это не иллюзія; я очень ясно видѣлъ это и отчетливо слышалъ сказанное. Какъ только я умру, пусть Иванъ Николаевичъ (секретарь консисторіи) дастъ знать Оберъ Прокурору Св. Синода, а вы Владыкѣ Мптрополиту Исидору; пошлите телеграмму о. Петру Горизонтову, Ивану Іустиновичу; напишите и о. Флавіану въ Пекинъ. Гробъ сдѣлайте простой; конечно внутри долженъ быть металлическій; деньги на всѣ расходы приготовлены. Въ соборѣ за клиросомъ, у иконы Покрова Божіей Матери устройте для меня мѣстечко…. Ахъ, Боже мой! многіе товарищи, по-видимому, здоровые, давно уже скончались, а меня Господь Богъ берегъ до сихъ поръ; самъ незнаю, чѣмъ заслужилъ такую милость? Но время приближается, а душа то моя черства и не часто обращалась за утѣшеніемъ къ Тому, Кто есть истинный источникъ исцѣленія и всякія утѣхи. Много пришлось потрудиться, но самъ вижу, что какъ будто нѣтъ благословенія Божія на томъ, что сдѣлано; то въ одномъ мѣстѣ неурядица, то въ другомъ, неечастіе; все, какъ будто, расползается, А все это отъ того, что сдѣлаешь что нибудь и вмѣсто того, чтобы молчать, да благодарить Господа, начнешь хвалиться.» «На мое замѣчаніе что Владыка напрасно тревожитъ себя опасностію своего положенія, что врачи находятъ значительное улучшеніе въ состояніи здоровья Его и что все сдѣланное для епархіи и духовно-учебныхъ заведеній устроено основательно и на прочныхъ началахъ и не мало есть старинныхъ епархій, которые удивляются и даже завидуютъ тому, что сдѣлано въ нашей, сравнительно молодой и немноголюдной епархіи;» Владыка продолжалъ: «да, слава Богу за все; благодарю Бога, благодарю и все духовенство за то, что оно искренно помогало мнѣ трудиться; много я видѣлъ въ немъ добрыхъ желаній и стремленій; но не всегда умѣлъ направить эти желанія къ добру, а можетъ быть иногда и портилъ дѣло своими неумѣлыми распоряженіями; прошу за это прощенія. Искренно благодарю всѣхъ ближайшихъ моихъ сотрудниковъ и всѣхъ священниковъ епархіи за труды ихъ и расположеніе ко мнѣ, которое я видѣлъ и которое не всегда умѣлъ цѣнить. Не припомню, чтобы сознательно дѣлалъ кому-нибудь зло; но если кому и дѣлалъ по недомыслію или ложному убѣжденію, то у всѣхъ прошу прощенія и самъ прощаю всѣхъ, кто огорчилъ меня чѣмъ либо. Не разрѣшаю только тѣхъ, которые состоятъ подъ запрещеніемъ по канонамъ церковнымъ; тамъ я не хозяинъ; преемникъ мой разсудитъ и достойныхъ разрѣшитъ. Но всѣмъ и всей паствѣ моей, мое прощеніе и благословеніе. Еще у всѣхъ прошу прощенія ’ и я прошу всѣхъ молиться обо мнѣ грѣшномъ. О, Господи! помилуй меня грѣшнаго». На мое предложеніе успокоиться и принять лекарство Владыка сказалъ:» да, благодарю врачей; много оші трудятся около меня; но пользы отъ того не будетъ. Пусть они продолжаютъ свое дѣло; это ихъ обязанность, а вы помните и дѣлайте то, что я сказалъ вамъ». На мои слезы, безъ которыхъ невозможно было выслушивать такую исповѣдь архипастыря, Владыка знакомъ руки позвалъ меня. къ себѣ и, благословивши, тихо сказалъ: «идите въ церковь, помолитесь». Въ воскресеніе (14 ч.) Владыка пріобщался св. тайнъ. Послѣ литургіи въ соборѣ, зашедши ко Владыкѣ, я сказалъ: что все соборное духовенство служило молебенъ и вся церковь вмѣстѣ съ нами усердно молилась объ исцѣленіи Его, Владыка перекрестился и сказалъ: «слава Богу; благодарю всѣхъ за любовь, которой не заслужилъ». Въ это время нельзя было не видѣть значительнаго ухудшенія въ состояніи здоровья Владыки; ближайшіе врачи очевидно были въ смущеніи и покачивали головою. Такъ тянулась болѣзнь, съ значительнымъ по временамъ упадкомъ пульса, до 17 марта. Въ этотъ день, часовъ въ 11 дня, Владыка вспомнилъ объ устрояемой въ г. Керчи на средства купца Золотарева больницѣ и просилъ передать консисторіи посодѣйствовать и привести къ окончанію это доброе дѣло. Такъ и въ послѣдніе часы жизни, на одрѣ смертномъ, мысль Владыки занята была заботами объ устройствѣ благотворительнаго заведенія для больныхъ, а въ часъ и 20 мин. того же дня онъ тихо отошелъ ко Господу.
Протоіерей Андрей Жежеленко
